Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ]

— В норме, Влад, в норме. Но…

Юрай запнулся, чтобы прислушаться к своим ощущениям.

— Мне кажется, нас с тобой приглашают.

— Ты так думаешь или ты это чувствуешь? — попытался было уточнить барон, но отвечать уже не было никакой надобности: обнаружившийся за поворотом огромный плоский скол горы, высотой не менее чем в три человеческих роста и еще вдвое больше же в ширину, постепенно обретал прозрачность, открывая глазам картину просторного дворцового зала. Воздух словно бы затих, прислушиваясь к новым слоям реальности, и на обоих энграмцев явственно пахнуло весной и теплом, столь неуместными и труднопредставимыми на фоне бушевавшей только что зимней метели.

А на пороге стояла она — высокая, тонкая, голубоглазая эльфийская дева.

— Что привело вас в мою обитель, смертные?

Голос эльфийки звонко капал в пустоту зала, отдаваясь в высоком своде потолка. Так звенят, наверное, капли воды, упадая в весений ручей с подтаивающей сосульки на ветке близлежащего дерева. Или знаменитые изборские колокольчики, что славятся своим звоном не только по Белозерью, но и по всему Кругу Земель — так звенят они под дугой пролетки, несущейся во весь опор погожим днем в канун летнего солнцеворота. Этот голос завораживал и не позволял соврать ни на иоду, но в то же время как бы устало говорил тебе устами многовековой мудрости: «Я и так уже сама всё знаю, что бы ты мне сейчас не сказал».

— Мифрил! — бухнул Юрай со всей прямотой, не задумываясь ни на мгновение, когда они со Зборовским, повинуясь приглашающему жесту девы, подошли к прозрачной двери, у которой та стояла, и во все глаза разглядывали открывшееся им величественное творение эльфийских зодчих. Как о пень топором рубанул:

— Мифрил, о перворожденная… Вайниэль?

— Вайниэль? — медленно, с улыбкой переспросила эльфийка, словно размышляя о чем-то своем, запредельном и потустороннем. — Да, в здешних краях меня называют именно так, и это еще один камешек на твою чашу весов… Ну что ж, тогда милости прошу!

— Так ты уверен, что ищешь именно мифрил, а не смысл и предназначение своего собственного кольца? — заново переспросила Вайниэль после того, как они втроем обустроились за небольшим вычурным столиком близ одной из стен. Столик был деревянным, резным, но из какого именно дерева, Юрай так и не смог опознать. На этом столике стояли сейчас три чаши с эльфийским напитком, которые хозяйка предложила своим гостям после того, как они скинули свои свои тулупы и меховые шапки: в зале было во-весеннему тепло, какие бы морозы и не стояли сейчас снаружи. Зал, кстати, оказался на удивление пуст — при всем том, что он мог бы без малейшего стеснения вместить два десятка танцующих пар. Но мебели в нем практически не было, и свою теплую одежду путешественникам пришлось просто бросить на пол у стены. В дальней стене этого пустого зала, впрочем, виднелись какие-то двери, за которыми угадывались новые помещения: общий размах древних эльфийских строителей, устроивших искусственную пещеру в теле величественной горы Эльбенборк, поражал вображение. И рассчитано это строение было когда-то, со всей очевидностью, не на одного и не на двух жителей. Но сейчас живущая в нем Вайниэль наслаждалась одиночеством — по крайней мере, ни других жителей, ни следов их пребывания не заметили ни Юрай, ни барон Зборовский, скромно устроившийся в сторонке и внимательно изучавший зал, стараясь не мешать беседе своего друга и товарища с хозяйкой эльфийской горы (название «Эльбенборк» переводилось со старо-севфейенского говора именно так).

Юрай задумался, отхлебнув новый глоток странного, со сладковатым и одновременно вяжущим привкусом напитка, от которого слегка пощипывало во рту. «Олиовемойль», небрежно назвала его Вайниэль, не снизойдя до дальнейших разъяснений.

— Я ищу шестой изначальный металл нашего мира, высокочтимая госпожа. Ищу по повелению моего монарха, его владетельного высочества князя Ренне, и в меру своего собственного разумения о природе вещей. А ни о каком другом металле, кроме знаменитого мифрила — прославленного эльфийского серебра, — мне слышать не приходилось.

Что же касается моего кольца, обрётенного при труднообъяснимых и вызывающих изумление обстоятельствах… Да, мне предельно интересна его сущность — но прежде всего в надежде, что оно окажется полезным в моих поисках этого шестого металла. Или хотя бы вернет прежнюю способность к магии, без которой эти поиски, боюсь, обречены на неудачу.

— Мифрил как образующий металл вашего мира? — Вайниэль щебечуще рассмеялась, выделив интонацией слово «вашего». — Клянусь заповедными рощами Изначального Леса, никогда не слышала ничего более забавного. Ну, по крайней мере за последние лет сто-двести.

— Видишь ли, любезный мой Юрай, — продолжила она уже более серьезно, пригубив напитка с труднопроизносимым названием из своей чаши, — эльфийская вселенная лишь малым краем своим пересекается со здешним миром, с Кругом Земель. А мифрил вашей системе Сил и Потоков вообще не принадлежит, да никогда ей и не принадлежал: он вписан в совершенно иную структуру и поддерживает совершенно иное равновесие.

Эльфийская дева снова улыбнулась, но теперь уже одними губами, и ее бесстрастное лицо не выражало при этом никаких эмоций.

— Именно поэтому он и обладает столь немыслимой прочностью при поразительной легкости, но только лишь в вашем мире. А в Эльфийских Пределах наше серебро ничуть не отличается от здешнего — здесь.

На какую-то очень долгую минуту Вайниэль замолчала, напряженно о чем-то размышляя. Ее острые эльфийские уши стремительно трепетали (не ошибались ведь древние предания — уши у эльфийской девы и вправду оказались заостренными вверх, как бы еще больше удлиняя её странной, труднописуемой формы лицо, более всего похожее на две трапеции, составленные друг с другом широкими основаниями — или же, наоборот, ромб со срезанными поверху и понизу острыми углами).

Наконец, эльфийка отставила чашу и встала из-за стола резким движением, порывистым и невыразимо плавным одновременно.

— Я знаю, о нежданный гость мой, где ты сможешь найти тот металл, который ищешь. И причем, совсем недалеко отсюда. Но прежде мне хотелось бы разобраться с твоим кольцом — именно благодаря ему и только из-за него распахнулись для вас сегодня двери моеого дома. Я ведь со здешними смертными практически не общаюсь…

Она повернулась к Зборовскому, всё это время старательно разглядывавшему стены и вид на окрестные горы (при том, что его вампирских слух был напряжен сейчас до предела и ловил каждое произнесенное слово, каждый оттенок интонации обоих собеседников).